Упрощенная HTML-версия
Честь и слава победителям!
— 281 —
читал, я сидел и смотрел, как вздрагивало его лицо, как что-то шептали губы. Несколько
секунд Василий Миронович молчал, затем поднял повлажневшие глаза:
– Да, это я, это моя часть похоронила меня, а я остался жив
...
–
Василий Миронович, – попросил я, — расскажите, как все-таки случилось, что вы
вышли из этого боя живым, а вас похоронили.
Василий Миронович, видимо, не расслышал мой вопрос, а когда я его повторил, он
попросил, чтобы я говорил громче, так как он плохо слышит.
— Повестку я получил на 12 августа 1942 года. Но 8 августа немцы вошли в наш
район и только после оккупации, в январе 1943 года, меня сразу же призвали в армию. Попал
я в 130 запасной стрелковый полк, который находился в станице Михайловской под Арма-
виром. Прошли там короткое обучение — и в бой. В составе 156 стрелковой бригады мы
воевали на «Голубой линии» в Краснодарском крае. Брали ее. Какие там шли тяжелые бои,
видимо, все знают.
Под станицей Анастасьевской меня ранило в руку, и я попал в госпиталь. Лечился в
Краснодаре, где пробыл больше месяца. После выписки направили в 62 отдельную морскую
стрелковую бригаду. Ее после объединили с 60 и стала называться наша часть 257 стрелко-
вой дивизией. Служил я в 953 стрелковом полку.
С боями освободила дивизия станицы Крымскую, Обянскую, Небержаны. Тяжко было,
много наших товарищей полегло в болотах и камышах. Но я оставался живым и невреди-
мым.
В августе наш полк, а, возможно, и вся дивизия (я то человек маленький и не все мог
знать) был направлен в Ворошиловградскую (теперь Луганскую) область. Там тоже шли силь-
ные бои – немцы не желали отдавать Донбасс. Освободили Дебальцево, Горловку, Ясинова-
тую, а потом и Донецк. Затем пришел приказ взять направление на Мелитополь.
Под Молочанском есть село Данило-Ивановка, где в бою меня сильно контузило. Был
я в расчете ПТР, всегда мы выходили на самую переднюю линию для встречи немецких
танков. Очнулся я только в госпитале в Таганроге. Кто и как меня вынес с поля боя, я так и не
узнал. Через месяц меня отправили долечиваться в Ташкент.
После выздоровления попал в роту выздоравливающих в городе Петропавловск-Ка-
захстанский. Но, видимо, недолечили меня как следует: начались сильные головные боли
как результат тяжелой контузии. Снова направили в госпиталь на обследование и в конце-
концов списали и отправили домой с заключением: «Болезнь не связана с пребыванием на
фронте...». Почему так написали, я не знаю: тогда задавать вопросы и выяснять не полага-
лось.
Возвратился домой, дали мне третью группу инвалидности, по которой я получал 21
рубль пенсии. Разве на нее проживешь?! Отказался от инвалидности и стал работать.
В результате несчастного случая получил на работе увечье. Определили вторую груп-
пу инвалида труда. О своем ранении справки я не смог найти: не помню номера госпиталя, в
котором лечился в Краснодаре. Хотя в Курсавке живет наш бывший санитар, который пере-
вязывал меня на передовой...
Вот так и живу. Наград, кроме юбилейных, не имею. Даже медали «За победу над
Германией» не получил. Посчитали — не заработал. Да и до наград ли тогда было... А после
об этом никто и не думал...
Василий Миронович, рассказывая о боях, все время говорил «мы», «наш полк», «наша
часть». Он был частицей огромного коллектива и даже сегодня не мог оторвать себя от жи-
вых и погибших товарищей.
Я смотрел на этого труженика-солдата, и меня не покидало чувство виновности не за
то, что в свое время его не отметили наградами, которые он, несомненно, заслужил, а за то,
что ему не выдали даже соответствующей справки о его ранении и болезни. Были такие, что